Биография Роберт Фальк

Роберт Фальк родился в 1886 году в Москве. Его отец Рафаил Александрович Фальк был не только юристом, присяжным поверенным, но и известным шахматистом; а мать — Мария Борисовна — дочерью выходца из Курляндии. Фальк учился в гимназии Питер-Пауль-шуле, где все предметы преподавались на немецком языке, по-немецки говорили и дома. С детства он любил рисовать — когда семья уезжала на курорт, маленький художник вел свой художественный дневник.

В своих воспоминаниях супруга Фалька Ангелина Щекин-Кротова описывает его детские открытия: «Самыми первыми эстетическими острыми впечатлениями он был обязан кухарке. У нее был очень уютный уголок за печкой, отделенный такой ситцевой, пестрой, красивой занавеской, и одеяло, особенно на ее сундуке, на котором она спала, из лоскуточков, его восхищало необыкновенно. Кроме того, его первая галерея живописная была ему доступна по сундучку кухарки: на оборотной стороне крышки ее сундучка, где она хранила все свое нехитрое имущество, <…> были наклеены этикетки разноцветные, обложки от мыла туалетного, лубочные картинки. И он рассматривал это собрание с невероятным интересом, ибо в доме его родителей ничего не было, что бы радовало детский глаз, все было так уныло… <…> Много лет спустя он писал французскому искусствоведу Жану Кейму: “Мне кажется, что в бубнововалетский период я изживал свои детские впечатления от одеяла лоскутного и от картинной галереи моей кухарки”».

С 11 лет будущий художник серьезно занимался музыкой — готовился поступать в консерваторию. Однако в 1902 году произошло событие, которое перевернуло всю его жизнь. В 16 лет ему подарили мольберт, краски и маленький этюдник. Фальк писал дни напролет и внезапно принял решение стать художником. Родители были против нового увлечения сына. Однажды отец собрал работы Фалька и отнес их «показать художникам». Рафаил Александрович был акционером издательства Саввы Мамонтова, где печатались книги, иллюстрированные художниками Абрамцевского кружка, в том числе Валентином Серовым. Придя домой, отец Фалька сказал, что сыну посоветовали продолжать заниматься музыкой. Роберт не спал всю ночь, а потом все же решил стать художником, пусть даже и «плохим».

В 1905 году Фальк — со второй попытки — был принят в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Впрочем, музыка осталась важной частью жизни художника, его живописи всегда была присуща музыкальность. «Живопись — это музыка в цвете», — говорил он.

Фальк попал в Московское училище живописи, ваяния и зодчества в период его расцвета. Он учился у Валентина Серова и Константина Коровина. А его сокурсниками были будущие товарищи по «Бубновому валету» — Илья Машков, Петр Кончаловский, Александр Куприн, Аристарх Лентулов, Михаил Ларионов.

В первой выставке Фальк принял участие под псевдонимом Клаф Требор — палиндром от настоящего имени, чтобы не огорчать родителей, которые по-прежнему не одобряли выбранную сыном профессию. В 1909 году художник принял православие, чтобы жениться на сокурснице Елизавете Потехиной.

1910 год прошел под знаком громкого скандала, потрясшего училище. Ученики портретного класса, среди которых был Михаил Ларионов, устроили обструкцию преподавателю Леониду Пастернаку, заменившему Коровина. Более 50 молодых художников, в том числе Фальк, были исключены. Как писал Александр Куприн, «самая свободная в России, самая терпимая московская школа облекается <…> в казенный мундир. В стенах ее происходит энергичная чистка: после весенних годичных экзаменов вымелось почти все выдающееся, живое, ищущее, новое». Позднее Фальк, Ларионов и еще несколько человек подали заявление о восстановлении в училище — и через полгода исключенных восстановили.

После бунта в Училище живописи, ваяния и зодчества протестанты сплотились под предводительством Михаила Ларионова. Он предложил организовать выставку сторонников нового искусства и придумал название «Бубновый валет», которое должно было эпатировать консерваторов ассоциацией с воровской романтикой — валетами называли каторжников или просто плутов.

Еще больше, чем против консервативной публики, молодые радикалы хотели «пойти в атаку против старой живописи», как писал Петр Кончаловский. Художники ополчилась на ценности «высокой» культуры с ее культом Прекрасного и требованием реализма. Открыв красоту повседневности, они отстаивали новую живописную систему, более соответствующую современной жизни.

Выставка картин и скульптуры общества «Бубновый валет» открылась 10 декабря 1910 года, и, как и ожидалось, художники «сделали все, чтобы привести в неистовство глаз посетителя». Работы Фалька висели в первом зале и были замечены в прессе. Критик под псевдонимом Musca ехидничал: «У Фалька целый “Оркестр”. Один музыкант — весь из цикория. Играет и недоумевает, почему он здесь, а не в обертке на полке бакалейной лавки. У другого на лице — грандиозный пожар. Все пылает. А пожарной команды нет. Отчаянное положение».

Однако продалась с выставки всего одна картина, и это был «Пейзаж с красной дорожкой» Фалька. На первый гонорар художник поехал в Италию. Сумма была невелика, и потому почти весь маршрут он проделал пешком. Он вспоминал:

С тех пор Фальк постоянно путешествовал, объездив множество городов России и Европы. 

Осенью 1911 года среди «бубновых валетов» произошел раскол. Лентулов, Кончаловский, Машков, Фальк и более умеренные художники откололись от своих радикальных товарищей во главе с Ларионовым, который объединил своих сторонников на выставке «Ослиный хвост». Бывшие соратники оказались по разные стороны баррикад. «Хвосты» обвиняли «валетов» в рабском подражании западному искусству, в то время как сами ларионовцы продолжали движение к «лубку».

Впрочем, ополовиненный «Бубновый валет» вскоре вышел на международный уровень — в выставках группы принимали участие знаменитые западные художники: Пикассо, Брак, Дерен, Матисс, Леже, ван Донген. «Тихий валет» Фальк не слишком привлекал к себе внимание эпатажным поведением, оставаясь в тени более «ярких» товарищей — Машкова, Кончаловского, Лентулова. Александр Куприн даже составил шуточную «Карту планетной системы “Бубнового валета”» в 1913 году, где Фальк оказался планетой Нептун: «Благодаря своей отдаленности свойства планеты представляют большие неясности. Достоверно только то, что колебания ее орбиты нарушают правильность обращения всех остальных планет».

И все же талант Фалька, его исключительный интерес к пространству и свету в картине отмечали даже критики. Как писал искусствовед Яков Тугендхольд, «он один из немногих “валетов”, умеющих видеть по-своему».

Со временем отцов-основателей «Бубнового валета» вытеснили более радикальные художники-беспредметники, позже присоединившиеся к группе. В 1917 году состоялась последняя выставка общества, в которой не принял участие ни один из старожилов.

В личной жизни Фалька тоже происходили перемены. В 1916-м родился его сын от Елизаветы Потехиной Валерий. Брак был недолгим, в том же году в татарском селении Козы художник познакомился со своей будущей супругой — Кирой Алексеевой, дочерью Константина Станиславского.

После Октябрьской революции художники авангарда попытались создать новую художественную систему с нуля — и Фальк активно участвовал построении «нового мира». Он вошел в московскую Коллегию по делам искусства (ИЗО) при Наркомпросе, стоял у истоков основания ВХУТЕМАС-ВХУТЕИН, участвовал в организации Музея живописной культуры, работал в Институте художественной культуры (Инхук).

В 1918 году Фальк начал преподавать в II Государственных свободных художественных мастерских (позднее — ВХУТЕМАС), где его мастерская пользовалась большой популярностью. У Фалька учились многие выдающиеся художники, в том числе будущий классик соцреализма Семен Чуйков, который вспоминал: «Он прививал ученикам то отношение к искусству, какое исповедовал сам: честность, искренность, преданность и жертвенность. Фальк часто говорил нам о Рембрандте. Да, да, не только о Сезанне, но и о Рембрандте».

В начале 1920-х годов наметился перелом в живописи Фалька:

В живописи художника в этот период появилось особое внимание к свету. Он использует многослойную технику письма, так что  поверхность холста превращается в почти скульптурный рельеф.

Драма в личной жизни приводят Фалька к нервному срыву. Лето 1920 года он проводит в психоневрологическом санатории в Покровском-Стрешневе под Москвой. Предположительно именно там художник написал один из своих шедевров — картину «Красная мебель». Он разводится с Елизаветой Потехиной и женится на Кире Алексеевой, у которой рождается их дочь Кирилла. Этот брак также был недолгим — в 1922-м супруги расстались, а уже осенью того же года Фальк познакомился с Раисой Идельсон, которая вскоре стала его третьей женой. Знакомство произошло во ВХУТЕМАСе, где юная художница постигала азы авангарда.

1920-е — время бурной выставочной жизни Роберта Фалька. В 1924 году в Третьяковской галерее открылась его персональная выставка. Тогда же десять его работ были представлены в павильоне СССР на XIV Международной выставке искусств (биеннале) в Венеции. В 1927 году в Москве в Доме ученых открылась вторая персональная выставка художника. А 1 марта 1927 года в Третьяковской галерее прошла выставка «Бубнового валета», где были показаны работы всех корифеев легендарной группы. Кроме того, в 1920-е Фальк активно работал в театре, сотрудничал с Алексеем Михайловичем Грановским и театром ГОСЕТ. К 1928 году художник начал уставать от преподавательской деятельности — творческий кризис вынудил его искать новые гризонты. 

В 1928-м Фальк вместе с Раисой Идельсон отправился в творческую командировку от Наркомпроса в Париж. Почти сразу его работы заинтересовали парижских галеристов, художник получил благожелательные отклики французских критиков.

В 1929 году прошла его персональная выставка в галерее Зака, куда зашел и Амбруаз Воллар. Легендарный парижский торговец искусством, открывший импрессионистов, пригласил «русского сезанниста» посмотреть его коллекцию. Фальк не только выставлялся в галереях, но и стал постоянным участником Салона в Тюильри и Осенних салонах.

Между тем в его личной жизни опять происходят перемены: Раиса Идельсон возвращается в Москву, супружеские отношения с ней фактически заканчиваются. К Фальку приезжает его сын от первого брака Валерий, с которым он живет во Франции до самого отъезда.

Во Франции художник много путешествовал, но особенно важной стала его поездка в Экс-ан-Прованс, родные места его любимого мэтра, откуда он пишет: «Здесь все так и наполнено Сезанном».

В Париже Фальк общался с русскими художниками-эмигрантами: Константином Коровиным, Александром Бенуа, Константином Сомовым, Мстиславом Добужинским. А о встрече с Михаилом Ларионовым и Наталией Гончаровой Фальк писал так: «С Ларионовым мы так встретились, как будто и не было тех 13 лет, которые мы с ним не виделись». Кроме того, Роберт Рафаилович открыл для себя Хаима Сутина, которым бесконечно восхищается, и даже бывает у него в мастерской. В Париже Фальк подружился и с Ильей Эренбургом.

В 1930-е годы Франция живет в ситуации экономического кризиса — галереи разорялись, а коллекционерам было нечем платить за картины, так что практиковался даже натуральный обмен. «Фальку один представитель фирмы ортопедических всяких снарядов предлагал ногу искусственную. Фальк говорит: «Зачем мне нога, у меня две ноги». «Ну а вдруг, говорит, вы в нашем движении таком диком потеряете ногу, очень вам пригодится» — так позже рассказывал художник об этой ситуации Ангелине Щекин-Кротовой.

Несмотря на успехи, Фальк был недоволен своей «парижской жизнью». В 1930 году он пишет брату:

В кризисные годы художник спасался портретами и давал уроки живописи.

В 1937 году на приеме в советском посольстве в Париже в честь перелета советских летчиков через Северный полюс в Америку Фальк познакомился с летчиком и по совместительству художником-любителем Андреем Юмашевым, который в дальнейшем сыграет огромную роль в его жизни. Фальк принимает непростое решение вернуться на родину. В конце 1930-х годов в Европе накалялась общественно-политическая атмосфера, усиливались антисемитские настроения.

В конце 1937 года Роберт Фальк вместе с сыном Валерием вернулся в Советский Союз. В Москве его встретил Андрей Юмашев, который будет опекать его долгие годы. Вместе они много путешествовали: сначала отправились в Крым, а затем и в Среднюю Азию. Благодаря летчику — герою Советского Союза — репрессии минуют Фалька. А 1939 году, опять же благодаря Юмашеву, художник получил мастерскую в мансарде дома Перцова, где уже обитали его товарищи по «Бубновому валету» — Александр Куприн и Константин Рождественский.

В марте 1939 года на персональной выставке в фойе Дома литераторов в Москве Роберт Фальк встретился с Ангелиной Васильевной Щекин-Кротовой, с которой познакомился год назад. Уже летом они стали жить вместе. Последняя супруга художника сыграла огромную роль в сохранении его наследия — как художественного, так и теоретического.

Кажется, что беды обходили Фалька стороной. Более того, он мог свободно работать и выставляться. Так, в Москве на прошедшей в 1939 году персональной выставке в Центральном доме работников искусств было показано около 170 произведений. А в 1940-м Фальк получил заказ на картину «Строительство Дворца Советов», которую, впрочем, так и не закончил. Продолжал он и работу в театре, оформив несколько спектаклей.

В начале Великой Отечественной войны Фальк с супругой уехал в эвакуацию: в 1941 году вместе с Еврейским театром он эвакуировался в башкирское село Стерлибашево, где преподавал историю, географию и немецкий язык в школе. А уже в 1942-м перебрался в Самарканд. Он преподает живопись в Самаркандском областном художественном училище и в эвакуированном Московском художественно-промышленном институте.

Щекин-Кротова пишет о жизни Фалька в эвакуации: «Трудно реально вообразить себе, как много ему с его здоровьем, с его сердцем и в эту жару пришлось вынести. Ежедневные хождения на работу за несколько километров. Зимой по грязи, по очень скользкой дороге. Летом — под палящим солнцем. В неделю — 35 часов, нагрузка огромная даже в нормальных условиях. Учтите, что в мастерских не топлено, сыро, что студентов необходимо все время внутренне собирать, подымать их дух. Летом — работа на воздухе. Каждый студент сидит за полкилометра от другого, а Фальк неустанно шагает от одного мольберта к другому».

В эвакуации Фальк тяжело заболел бруцеллезом — на полгода он оказался буквально прикован к постели, из которых три месяца провел в больнице.

В 1943 году в Краеведческом музее Самарканда прошла выставка акварелей и гуашей художника. На обсуждении выставки выступил искусствовед Николай Пунин: «Фальк великий, глубокий, потрясающий реалист. В его произведениях я ощущаю современность, слышу его взволнованную и потрясающую современными событиями душу, душу истинного художника».

В том же году произошла большая личная трагедия: сын художника Валерий погиб на фронте. Вскоре после этого Фальк с женой решил перебраться в Москву.

В начале 1944 года Фальк вместе с женой вернулся из эвакуации в московскую квартиру-мастерскую в доме Перцова.

Лето художник обычно проводил на дачах друзей — в Переделкине, Софрине, Хотькове, Загорске. Там он, как вспоминала Анна Цузмер, работал так же упорно, как и в городе: «В эти летние месяцы я узнала Фалька-рабочего (другого определения не могу подобрать). Его день начинался в 5 часов утра. Три часа он колесил по лесам, полям, смотрел, выискивал сюжеты. После завтрака Роберт Рафаилович взваливал на себя мольберт, холст, ящик с красками и, покачивая головой при каждом шаге, словно конь-тяжеловоз, скрывался за деревьями. Приходил он домой к обеду. После двухчасового отдыха снова нагружался своей поклажей и опять исчезал до летнего позднего вечера».

После войны на некоторое время происходит оживление в выставочной деятельности Фалька. Вернулся художник и к работе в театре. Однако после убийства Соломона Михоэлса в 1948 году ГОСЕТ закрыли, и вскоре Фальк потерял заказы на оформление спектаклей. Щекин-Кротова вспоминала: «Роби теперь свободен: театры один за другим под теми или иными предлогами отказались от запланированных с его оформлением спектаклей. Огорчен ли он? И да, и нет! Денег нет, но зато — свободен! Еще с большей жадностью набросился на живопись».

После войны в советском искусстве продолжалась кампания по борьбе с формализмом и космополитизмом. Фальк «был полностью исключен из общественной жизни и в каком-то смысле жил в своей студии — башне из слоновой кости в статусе социального изгоя», как пишет об этом периоде Михаил Каменский. Впрочем, художник не ограничивал свое жизненное пространство только лишь мастерской и продолжал много путешествовать по стране.

После смерти Сталина и в жизни Фалька наступила «оттепель». Его мастерская стала одним из центров неофициальной культуры, где встречались ученые, музыканты, писатели и художники… Побывал там и Жан-Поль Сартр, чью пьесу Фальк оформлял в театре Таирова, приходили будущие московские концептуалисты. «Разговоры чаще всего велись о живописи, о Париже, о науке — биологии, астрономии, которую Фальк хорошо знал и очень любил, а после начала хрущевской оттепели — и о политике (кстати, в очень умеренных тонах)», — вспоминал художник Юрий Лабас.

17 мая 1958 года открылась последняя персональная выставка Роберта Фалька в выставочном зале Московского Союза Советских художников. Чтобы она состоялась, художник написал письмо в президиум правления МССХ:

Как вспоминал Илья Эренбург, «выставку, да и то крохотную, процеженную, в старом помещении МОСХа устроили, когда он уже лежал смертельно больной в госпитале. И в то же унылое помещение МОСХа вскоре после выставки привезли Фалька — в гробу. Люди стояли и плакали — знали, что потеряли». Роберт Рафаилович Фальк скончался 1 октября 1958 года. 

Фото на превью: Роберт Фальк в Париже. Начало 1930-х © Архив Е.Б. Громовой

Выражаем благодарность Елене Борисовне Громовой за предоставленные фотографии.