Что почитать о Репине

Чтобы услышать голос самого Репина, просто необходимо прочитать его мемуары, тем более что он обладал несомненным литературным дарованием. Достаточно подробно Репин пишет о своих детских и юношеских годах. А воспоминания художника о том, как он видел истязания поселян солдатами, о «народной» религиозности и причудах провинциальной жизни, много проясняют в его творчестве. Кроме того, в «Далеком близком» раскрывается увлекательная история создания одного из главных шедевров Репина — картины «Бурлаки на Волге». Пишет Репин и о своих современниках и товарищах: Крамском, Антокольском, Стасове, Куинджи, Васильеве, Серове. В этих литературных портретах он остаётся таким же проницательным психологом, как и в своих художественных работах.

Илья Репин. Далекое близкое. СПб.: Азбука, 2019

Репин и Чуковский познакомились в Куоккале, где у обоих были дачи. Именно сосед по даче, ставший настоящим другом художника, убедил его написать книгу воспоминаний «Далекое близкое». Впрочем, Чуковский и сам оставил блестящий мемуар о Репине. Ко времени их знакомства будущий автор «Мойдодыра» и «Айболита» ещё занимался совершенно недетской литературной критикой, и его биографический труд о Репине встал в один ряд с его работами о Блоке, Ахматовой и Маяковском. Чуковский создал точный психологический портрет Репина со всеми особенностями его противоречивого характера. Репин — экстравагантный чудак, который мог запустить чернильницей в своего оппонента, художника Куинджи, или орать «Сволочь!!!» на бездарного авангардиста. Репин — любящий супруг, полностью принявший «правила жизни» своей второй жены Натальи Нордман, ярой поклонницы ЗОЖ, учредившей знаменитые «обеды из „сена“» в Пенатах. Репин — революционер от искусства, мечтавший о народной академии. И наконец, Репин — самоед, жёстче всех критиков относившийся к собственному творчеству, по нескольку раз переписывающий свои картины. Словом, Чуковский оставил нам прекрасные воспоминания, сделав образ классика русского реализма живым и непосредственным.

Корней Чуковский. Илья Репин. СПб.: Азбука, 2019

«Дорогой Павел Михайлович!», «Дорогой Владимир Васильевич!», «Милейший Василий Дмитриевич!», «Добрейший Иван Николаевич!», «Дорогой, обожаемый Лев Николаевич!» — Письма Репина Третьякову, Стасову, Поленову, Крамскому, Толстому едва уместились в двух томах. Илья Ефимович был словоохотлив и в жизни, и в живописи. Письма Репина — потрясающий образец эпистолярного жанра. В них сохранилась его живая речь, его острые и часто критические высказывания на любые темы. В них он делится своими восторгами («Как восторгаюсь я Модестом Петровичем [Мусоргским]! Вот так богатырь! Вот так наш!!!» — Стасову), переживаниями («Признаюсь вам по секрету, что я ужасно разочарован своей картиной „Садко“… Такая это будет дрянь, просто гадость во всех отношениях» — Стасову), размышлениями («Искусство — это самая бездоказательная вещь. Тут всё — личное настроение, личное впечатление» — Суворину) и, конечно, едкими замечаниями, на которые Илья Ефимович был большой мастер.

Илья Репин. Избранные письма в двух томах. 1867–1930. М.: Искусство, 1969

Неудивительно, что переписка Репина и Базилевского была опубликована только в 2012 году. И дело не только в том, что долгое время она находилась в частных архивах. Именно в письмах эмигрантского периода взгляды Репина на искусство и жизнь окончательно проясняются. Здесь особенно отчётливо прорисованы настоящие политические симпатии художника, далёкие от канонического образа, который создали советские искусствоведы. Происходящее в постреволюционной России Репин называет не иначе как «эпохой хулиганства», о большевиках пишет как о диких фигурах, поощряющих грабёж и воровство, а Ленина считает больным и узким фанатиком. Конечно, в советское время невозможно было представить публикацию такого образца репинской переписки. Однако именно эти материалы дают представление о том, как жил художник в эмиграции, чем занимался и о чём мечтал.

Илья Ефимович Репин, Виктор Иванович Базилевский. Переписка. 1918–1929. М.: Издательский дом «Мiръ», РГАЛИ, 2012

Воспоминания Якова Минченкова — свидетельства современника и участника легендарного Товарищества передвижных выставок. Минченков был уполномоченным передвижников, то есть в современном понимании объединял в себе должности куратора и менеджера. Он организовывал выставки, подыскивал помещения, отвечал за выпуск каталогов, занимался продажами картин в последний период работы Товарищества. Минченков был лично знаком с Репиным, Поленовым, Касаткиным, Маковским, Куинджи, Левитаном и другими легендами русского искусства. Воспоминания о передвижниках были написаны по предложению Гиляровского в 1930-е, опубликованы в 1940 году, а затем неоднократно переиздавались. Взгляд Минченкова на передвижников — это не исследование учёного, но впечатления товарища, коллеги, без претензии на объективность. Это скорее сборник историй и курьёзов, добавляющих тем не менее тонкие штрихи к портрету Репина. Минченков отмечает «поразительную двойственность» художника: «Сегодня он говорил и делал одно, завтра поступал совершенно иначе». Именно Минченков наивно задаёт вопрос, на который пытались затем ответить многочисленные исследователи Репина: «Где же правда, где настоящий Репин?» Он удивительно точно описывает и портретные черты художника («почти детские руки», «глаза в тонких излучинах»), подмечает, что в Репине «было многое от Гоголя» и даже что он «не чувствовал нескладицы».

Яков Минченков. Воспоминания о передвижниках. М.: Художник РСФСР, 1959

Тяжеловесный двухтомник Грабаря явно задумывался как труд всех времён и народов о Репине. Огромный формат, цветные иллюстрации, наклеенные на картон, подробное изложение творческой биографии — всё это говорит о том, что книга Грабаря была написана как настоящий памятник «первому русскому художнику». За этот opus magnum историк искусства получил Сталинскую премию. Интересно, что именно Игорь Грабарь взялся за столь фундаментальную работу, ведь отношения между учителем и учеником (Грабарь учился в живописной мастерской Репина), нельзя назвать простыми. Репин раскритиковал в пух и прах деятельность Грабаря-куратора в Третьяковской галерее и только под конец жизни признал художественный талант за своим учеником. Кроме того, Грабарь на заре своей творческой карьеры принимал участие в выставках объединения «Мир искусства», с которым Репин враждовал. И всё же Грабарь постарался занять максимально нейтральную позицию по отношению к Репину и даже упомянул о нежности к мастеру, которую хранят в сердцах его ученики. При этом со многими суждениями историка искусства можно было бы поспорить. Так, Грабарь совершенно отказывает Репину в таланте исторического живописца, зато пишет о нём как о «самом большом русском портретисте XIX века». При этом Грабарь не может удержаться от жестокого вывода: «Эти три черты репинской натуры — отсутствие воображения, страсть к задачам экспрессии и тяготение к передаче сложных человеческих деяний, движений и помыслов, главным образом со стороны их физиологической видимости, — определяют всё содержание его творчества». Почти весь поздний период Репина Грабарь оценивает как упадочный, но по-другому и быть не могло — ведь Репин жил в эмиграции. Но несмотря на спорные моменты, мало какое исследование до сих пор может сравниться с работой Грабаря по степени подробности. Материал для книги он начал собирать ещё в 1910 году, в 1933-м вышла его монография о Репине в серии «ЖЗЛ», которая и легла в основу двухтомника. И хотя в книге на удивление мало идеологических штампов, именно она положила начало канонизации Репина в советском искусствознании.

Игорь Грабарь. Репин. В двух томах. М.: Изогиз, 1937

Монография Лясковской впервые была издана в 1953 году, когда само время диктовало оптику взгляда, поэтому искусство Репина оценено в книге почти исключительно с идеологических позиций. Так, например, Лясковская сожалеет, что «Репин явно не понимал движущих сил революции. Если бы Репиным было понято, что гегемоном революции был пролетариат, вера в победу революции окрылила бы его творчество». Из последующих изданий — книга была переиздана в 1962 и 1982 годах, — часть идеологических высказываний ушли. Вообще же исследование Лясковской ценно прежде всего художественным анализом произведений. Несомненно, что автор книги — обладатель острого художественного зрения, — она точно подмечает нюансы, практически как художник оценивая работы Репина. Лясковская показывает глубокое знание и творческой биографии художника, в том числе его малоизвестных работ и графики. Если фильтровать идеологические «сорняки», по книге можно составить достаточно полное представление об искусстве Репина. Кроме того, здесь можно найти не только многочисленные высказывания самого художник, но и оценку его творчества современниками, в том числе выдержки из дореволюционной прессы.

Ольга Лясковская. Илья Ефимович Репин. М.: Искусство, 1962

Большая монография о Репине была написана крупнейшим советским искусствоведом Григорием Стерниным ещё в 1960-е годы и выдержала несколько изданий. Этот капитальный труд написан языком классического советского искусствоведения, так что Репин у Стернина — выразитель «одного из самых ценных свойств творческого сознания передовой русской интеллигенции — чувства личной ответственности за тяжёлую участь народа, за исторические судьбы страны». Однако, несмотря на идеологическую рамку, в книге достаточно подробно и точно рассматриваются особенности репинских картин, приведено множество редких фактов, которые интересны независимо от идеологической подоплёки. Но главное здесь то, что Стернин рассматривает искусство Репина в широком контексте художественной жизни, что было смелым методологическим приёмом для своего времени.

Григорий Стернин. Илья Ефимович Репин. М.: Художник РСФСР, 1985

Книга Софьи Пророковой — это настоящий роман о Репине. Она описывает жизнь художника с самого детства и до глубокой старости в подробностях, которые обычно остаются за рамками искусствоведческих трудов. Так, из книги можно узнать, как Репин делил квартиру с Антокольским; как был арестован на могиле революционера-террориста Каракозова; как обожал танцевать; или, например, о том, что спал он только при открытом окне, «на морозе», чем фраппировал критика Стасова, с которым путешествовал по Европе. Есть в книге и описания страстных репинских романов — и не только с супругами, но и с художницей Елизаветой Званцевой. И всё это совсем не значит, что здесь мало внимания уделено репинским произведениям — истории их создания описаны с большим знанием предмета. Правда, читателю нужно помнить, что первое издание книги вышло в свет в 1958 году в серии «ЖЗЛ», а потому в ней есть все приметы советской искусствоведческой литературы: обязательные цитаты из Ленина или, например, утверждение, что Репин в период эмиграции стал пленником жадных домочадцев, белогвардейских приживал, очерняющих Страну Советов, в церковь ходил «от скуки» и мечтал вернуться на родину.

Софья Пророкова. Илья Репин. М.: ТЕРРА, 1997

Книга была создана в постсоветское время, и поэтому в ней, к счастью, нет всех тех штампов, которые встречаются в советской литературе об искусстве. Пожалуй, это одна из первых монографий о Репине с советских времён, в которой автор не только определяет классика как «эпического поэта русского народа», но и критически подходит к Репину-художнику. Здесь есть размышления о любви Репина к разнообразию сюжетов и стилей, которая балансирует на грани неразборчивости. Как толерантно замечает Алленова, «Репин скорее подобен волшебному Золотому Петушку из сказки Пушкина — он всегда „оборачивается к той сторонке“, где сосредоточены самые актуальные проблемы современной действительности и современного искусства, и в пору расцвета всегда поспевает вовремя». Здесь же рассматривается непостоянство суждений Репина, которое автор — в защиту художника — объясняет его долгой творческой судьбой и особой впечатлительностью натуры. Кроме того, в книге проведён блестящий анализ художественного метода Репина. И в конце концов книгу просто приятно читать — написана она прекрасным литературным языком.

Екатерина Алленова. Репин. М.: Белый город, 2000

У «Другой истории» петербургского искусствоведа Алексея Бобрикова есть второе название — «Русское искусство. Всё, что вы хотели узнать о Репине, но боялись спросить у Стасова». В своей альтернативной версии истории русского искусства Бобриков предлагает радикально новый взгляд на Репина. Что такое Репин без Стасова? То есть Репин без идеологической платформы, внушённой художнику влиятельным арт-критиком. В трактовке профессора Санкт-Петербургского государственного университета Репин — художник-антрополог, позитивист и циник, безразличный к морали. «Репин позиционирует себя как врач, а не моралист; он ставит диагноз…» Илья Ефимович здесь почти что Люсьен Фрейд, для которого «человек — это только тело; индивидуальность определяется анатомией», а место духовности занимает телесность. Мир современности у Репина, согласно Бобрикову, — это мир комедии, а его «Крестный ход» есть комическая энциклопедия русской жизни. Во многом с Бобриковым хочется поспорить, но познакомиться с этой, совершенно новой точкой зрения на «солнце русского искусства» как минимум интересно.

Алексей Бобриков. Другая история русского искусства. М.: Российский институт истории искусств, Новое литературное обозрение, 2012

Каталог выставки Репина, приуроченной к его 175-летию, — пожалуй, наиболее полное исследование искусства художника за всю историю. Здесь впервые уделено внимание не только всем периодам художественной жизни Репина, но и буквально каждой работе — а всего их было показано на выставке свыше 300 (более 170 живописных и 130 графических). Кроме того, в каталоге содержатся статьи современных ведущих специалистов по Репину. Центральная статья о жизни и творчестве Репина написана куратором выставки Татьяной Юденковой. Елена Нестерова рассматривает влияние на Репина французского искусства, начиная с момента пенсионерской поездки художника и жизни во Франции. Елена Шарнова пишет о диалоге Репина и старых мастеров — Веласкеса, Микеланджело, Рембрандта. Татьяна Бородина подробно рассматривает позднее творчество художника. Сергей Гавриляченко размышляет о «Запорожцах» и народной теме. Нина Маркова анализирует графику Репина. Искусствоведы, работавшие над каталогом, старались максимально дистанцироваться от стереотипов о художнике, созданных в советском искусствознании, взглянув на творчество Ильи Ефимовича Репина свежим взглядом.

Илья Репин. К 175-летию со дня рождения. М.: Государственная Третьяковская галерея, 2019

«А вот и город Париж: приедешь — угоришь; вскочишь — побежишь», — писал Репин из Парижа Виктору Васнецову. В книге «Илья Репин. Европейские впечатления», предисловие к которой написала заведующая отделом рукописей Третьяковской галереи Елена Теркель, собраны самые яркие высказывания художника о его поездках. Париж, Рим, Мадрид, Вена, Неаполь, Прага — Репин оставил острые и далеко не всегда восторженные путевые заметки: не только о европейских музеях и музейных шедеврах, но и о людях, времени, атмосфере каждого города. Издание снабжено редкой ценности иллюстрациями — рисунками, этюдами, портретами, созданными в поездках, старинными открытками с городскими видами, а также архивными фотографиями.

Илья Репин. Европейские впечатления. М.: Государственная Третьяковская галерея, 2019